Мария Юдина — советская пианистка, известная своим духовным подвижничеством, нестандартной биографией и непримиримой позицией в годы советской власти.
Мария Вениаминовна Юдина родилась в 1899 году в уездном городе Невель Витебской губернии — на территории черты оседлости, действовавшей в Российской империи для еврейского населения. Несмотря на суровые ограничения, наложенные на евреев тех лет, семья Юдиных стремилась к образованию и общественному служению.
Отец Марии, Вениамин Юдин, преодолел бедность и стал врачом с высшим образованием — примером интеллигента, преданного идее просвещения. Он не просто лечил, но и организовывал больницы и школы, отстаивал права бедных и талантливых, не избегая конфликта с властью. По семейному преданию, однажды он буквально вышвырнул с лестницы губернатора — характер дочери во многом унаследован именно от него.
Мать, Раиса Златина, занималась домом и воспитанием пятерых детей. Восприимчивость к музыке передалась Марии от неё. Уже в шестилетнем возрасте девочка начала заниматься фортепиано с Фридой Левинсон — ученицей самого Антона Рубинштейна. Левинсон, которая почти не брала учеников, сделала исключение, разглядев в ребёнке редкий дар. Это стало началом музыкального пути, который позднее приведёт Юдину к признанию, но и к множеству испытаний.
С 1912 года Мария училась в Санкт-Петербургской консерватории, где её наставницей стала выдающаяся пианистка и педагог Анна Есипова. В это время Юдина увлекалась не только музыкой: её интересовали литература, история, богословие и философия. Будучи по происхождению еврейкой, она весной 1919 года приняла православие. В годы Гражданской войны такой шаг был не просто редкостью — он мог повлечь серьёзные последствия. Однако для Юдиной крещение не было актом моды или вызовом — это стало глубинным выбором, определившим её внутреннюю вертикаль.
В этот период она сближается с философом и богословом Павлом Флоренским, автором книги «Столп и утверждение истины». Их отношения стали для Марии духовным ориентиром, и даже после ареста и казни мыслителя она продолжала поддерживать отношения с его семьей.
Юдина училась не только в консерватории — она также посещала занятия на историко-филологическом факультете университета. Такая многоплановость интересов формировала её как фигуру культурного синтеза, для которой музыка, вера и философия были равновеликими ценностями.
В 1921 году выпускной рояль, учреждённый по завещанию Антона Рубинштейна, должен был достаться Юдиной, однако комиссия решила разделить награду между двумя пианистами — ею и Владимиром Софроницким. В результате ни один из них не получил инструмента. Уже в следующем году советская власть полностью упразднила эту традицию.
В 1921 году, сразу после окончания консерватории, 22-летняя Мария Юдина заняла место преподавателя в родном учебном заведении. Это было редчайшим признанием — молодая выпускница моментально оказалась в числе уважаемых педагогов. Одновременно с преподаванием она начала концертную деятельность, выступая, в частности, с Петроградским филармоническим оркестром под управлением Эмиля Купера, одного из ведущих дирижёров своего времени.
Студенты были не просто увлечены, они почитали Юдину. Неординарный внешний облик — чёрное платье, напоминавшее монашеское облачение, крест на груди — лишь подчеркивали её духовную собранность. Когда она садилась за рояль, происходило нечто сродни откровению: исполнение Марии Вениаминовны вызывало сильнейшее эмоциональное воздействие, даже у искушённых слушателей.
Однако религиозность Юдиной вступила в противоречие с идеологией времени. Советская власть проводила жесткую антирелигиозную политику, и в 1930 году пианистку уволили из Ленинградской консерватории. Поводом послужила её публичная позиция: Юдина открыто утверждала, что искусство без веры мертво. Против неё была развернута кампания, кульминацией которой стала публикация в прессе статьи с показательно обличающим заголовком — «Ряса на кафедре».
Несмотря на давление, Юдина не свернула с выбранного пути. Она продолжала посещать богослужения, изучала богословие, переписывалась с последователями Павла Флоренского и получала от него письма уже после его ареста. На два года она уехала преподавать в Тбилисскую консерваторию, а затем переехала в Москву, где её пригласили в штат преподавателей столичной консерватории.
В Москве Мария Юдина проработала около 15 лет. Её деятельность вновь вызывала неоднозначную реакцию властей. Она не скрывала приверженности «формалистам» и «упадническим» композиторам, исполняла произведения Стравинского, Шостаковича, Прокофьева, а также западных авторов — Луиджи Ноно, Пьера Булеза, что в глазах идеологических цензоров делало её «неблагонадежной».
Тем не менее, в годы Великой Отечественной войны отношение к Юдиной резко изменилось. На какое-то время её даже начали официально хвалить. Возникла легенда, активно распространяемая в мемуарной литературе, о том, что сам Иосиф Сталин, услышав в эфире исполнение Моцарта, был настолько потрясён, что потребовал доставить пластинку к нему на дачу. Запись сделали экстренно, за одну ночь, сменив двух дирижёров, не справившихся с волнением. Лишь Юдина осталась спокойна. Позже, как утверждают, эту самую пластинку нашли на патефоне вождя в момент его смерти.
Вознаграждение от Сталина — 10 или 20 тысяч рублей — она приняла, но передала с курьерами НКВД записку: благодарность, молитва за прощение его грехов и обещание отдать деньги на восстановление храма. Этот поступок стал частью образа Юдиной — бескомпромиссной, дерзкой, духовно независимой.
В 1960 году её уволили из Гнесинского института, где она преподавала с 1944 года. Причины, по всей видимости, были прежними — непримиримость взглядов и публичное несогласие с линией партии. После этого Юдина уже не возвращалась к преподавательской деятельности в официальных учреждениях, но продолжала заниматься с учениками у себя дома.
Её квартира на Ростовской набережной стала своеобразным монастырём: скромный интерьер, садовая скамья вместо дивана, самодельные книжные полки, иконы, нескончаемый поток студентов. Дверь никогда не запиралась — символ духовной открытости и доверия к миру.
Несмотря на доходы от концертов, Юдина жила в добровольной бедности. Все деньги она отдавала нуждающимся и церкви, сама же ходила в старом платье, кедах и отдавала подаренные ей вещи тем, кто нуждался больше. Даже шубу, полученную от митрополита, она передарила спустя три часа после вручения.
Мария Юдина никогда не была замужем. Её жизненный путь был почти монашеским не только по духу, но и по стилю существования. Вопрос личных отношений, кажется, не занимал в её судьбе центрального места, однако одно исключение известно. По воспоминаниям философа Михаила Бахтина, в зрелые годы у неё всё же была помолвка — избранником стал её ученик Кирилл Салтыков, моложе её на 15 лет. Эти отношения были редким проблеском личной близости в жизни Юдиной. Однако счастье оказалось недолгим: Салтыков трагически погиб во время альпинистского похода. После этой утраты Мария Вениаминовна больше не делала попыток завести семью.
Друзья и коллеги воспринимали её одиночество как органичную часть подвижнической натуры. Юдина целиком посвятила себя вере, музыке и просвещению, не деля душевных сил между общественными ролями. Своих учеников она воспринимала как духовных детей, заботилась о них, помогала, иногда буквально спасала от нищеты или отчаяния. Она не просто обучала фортепианной технике — она воспитывала мировоззрение, прививала чувство истины и внутренней свободы. Многие из тех, кто прошёл через её дом, вспоминали встречи с Юдиной как опыт, изменивший их навсегда.
Жизненный путь Марии Юдиной завершился в ноябре 1970 года. Причины её смерти официально не разглашались, однако известно, что незадолго до кончины она попала в дорожно-транспортное происшествие — её сбила машина. Пианистка оказалась в больнице, где, несмотря на тяжёлое состояние, ненадолго пришла в себя. Однако здоровье уже было подорвано настолько, что о возвращении к активной творческой деятельности не могло быть и речи. Последние недели своей жизни Юдина провела в немощи, вдали от рояля, которому посвятила десятилетия.
Прощание с ней состоялось в Большом зале Московской консерватории — месте, где она училась, преподавала и выступала. Вместо речей звучала музыка. Отдать дань памяти пришли выдающиеся пианисты: Станислав Нейгауз, Алексей Любимов, Святослав Рихтер. Каждый из них не просто исполнил произведения, но выразил глубокое уважение к артистке, чьё влияние на поколение музыкантов было непреходящим.
Мария Вениаминовна была похоронена на Введенском кладбище — старинном московском некрополе, где покоятся многие представители российской интеллигенции. Однако её духовное присутствие продолжало ощущаться и после смерти. Отец Николай Ведерников, священник, который исповедал Юдину в последние дни, долгие годы совершал по ней панихиды в храме Иоанна Воина. Таким образом, память о Марии Юдиной жила не только в музыке, но и в молитве — форме, в которой она сама находила смысл и утешение.
Для нас важна актуальность и достоверность информации. Если вы обнаружили ошибку или неточность, пожалуйста, сообщите нам. Выделите ошибку и нажмите сочетание клавиш Ctrl+Enter.